|
А этот подарок вне конкурса... он не по НРК
Сочельник
-Все еще мерзнешь?-спросила она и поцеловала его в лоб.
У! Поцелуй ее был холоднее льда, он пронзал его насквозь и дошел до самого сердца… Каю казалось, что еще немного- и он умрет… Но только на минуту, а потом, напротив, ему стало так хорошо, что он даже совсем перестал зябнуть.
«Снежная Королева»
Г.Х. Андерсен.
До боли безлюдная, заснеженная улица. В свете тусклого фонаря на углу пляшут редкие снежинки. В тот, первый раз, это началось с сына аптекаря. Такой славный мальчуган...
Женщина у окна поправила шаль, задумалась. Прошло столько лет, а помнится как вчера…
Аптекарь был заметной фигурой в городе. Они с аптекаршей много внимания уделяли своему единственному ребенку. Мальчик нравился всем: смышленный, не по-детски серьезный.
Он почти и не играл со сверстниками - каждый день в дом аптекаря приходили учителя. Аптекарша не жалела денег на воспитание и образование своего мальчика. Может быть, поэтому не сразу заметили, что с ребенком что-то неладно. Сначала его совсем перестали интересовать игры и развлечения с другими детьми, потом и дома его поведение стало беспокоить родителей. Он взял за обыкновение подолгу сидеть во дворе дома, с интересом наблюдая за чем-то. Аптекарша пыталась расспрашивать его. Мальчик не мог понять: «Как они не видят его друзей-птиц? Ведь они такие красивые!» Никак нельзя было разубедить его, что никаких птиц нет. И аптекарша, а потом и аптекарь начали все внимательнее присматриваться к тому, что происходит вокруг их сына. Какие-то прозрачные тени, с каждым днем они становились все плотнее и видимее, на самом деле кружились над их домом.
Странные существа, вслед за мальчиком и остальные стали называть их «птицы», хотя кроме крыльев и способности летать ничего в них не напоминало настоящих птиц, - их уже можно было видеть – светлосерые в беззвучном танце они кружились над двором аптекаря. Их невозможно было прогнать – они возвращались. Их невозможно было убить – пули исчезали в их телах, не оставляя следа. Через несколько дней птицы оставили двор аптекаря. Теперь их серые тени метались над улицами городка. Люди с беспокойством следили за их перемещениями. Их неуязвимость, их непонятное присутствие вызывали тревогу и страх. Особенно волновались матери маленьких детей. Становилось все яснее – «птицы» ищут именно их – ребятишек до 9 – 10 лет. Дети, попавшие под тень их все темнеющих крыльев, становились беспокойно-агрессивными, капризными и непослушными. Многие женщины, первородным материнским инстинктом умевшие предчувствовать нападение птиц (они приближались стремительно, в мгновение ока возникая над ребенком, едва он только появлялся на пороге дома), пытались своими телами защитить детей. И с теми детьми, которых не коснулись зловещие тени, ничего не происходило – они оставались такими же, как и были – каждый в соответствии со своим возрастом и характером. Но их матери – женщины принявшие удар серых теней – молодые цветущие женщины, заболевали, превращались в уродливых с трудом передвигающихся старух. Городок охватила паника. Люди совсем перестали выпускать детей из домов. И, покружившись несколько дней над улицами, опустевшими и осиротевшими без детского смеха и улыбок (на взрослых они не обращали внимания), птицы исчезли.
Все старались побыстрее забыть тот мерзкий ужас нескольких недель. Но жизнь, с каждым годом все сильнее, все больнее, напоминала людям о тех событиях. Дети, попавшие тогда под серую тень, росли и выросли злыми, бессердечными людьми (всегда тихий, спокойный городок стал свидетелем черной зависти и непочтительности); они унижали и оскорбляли, затевали мстительные дрязги, не уважали родителей.
Женщина вздохнула. Зябко повела плечами. В зеркале окна – ранних сумерках, отражалось когда-то красивое, обезображенное судорогой лицо. Опираясь на палку, она отошла от окна к накрытому к празднику столу. Оправила хрустящую скатерть.
Птицы вернулись. Вернулся ужас. Теперь они были угольно-черными и интересовали их не только дети. Взрослые, которых касалась тень черных крыльев, изменялись. Менялись стремительно и быстро. Не внешне, нет, внешне все было в порядке. Менялись их души, их отношение к окружающим, к родным, близким. Вязкий, тихий страх сковал жителей. Городок становился таким же черным, как нависшие над ним мерзкие существа. К ней давно уже никто не приходил. Люди, еще не задетые тенью, опасались появляться на улицах.
Несколько дней назад заглянул сосед. Принес немного продуктов, дров. «Хозяйка кланяется. Жена молочника прислала кое-что... – Там, у них на ферме, совсем другая жизнь…И детишки такие веселые… И не вздумайте отказываться - обидите нас с хозяйкой. Хороших вам праздников, уважаемая». – Чуть заметная улыбка осветила всегда угрюмое лицо: «Наши ребятишки тоже выучатся смеяться».
Женщина еще раз придирчиво осмотрела стол. Тонкий фарфор старинного сервиза, серебро передающихся из поколений приборов, искрящийся блеск хрусталя – даже в колышущемся свете единственной свечи это выглядело прекрасно. Из продуктов, принесенных соседом, ей удалось приготовить отличный ужин. Гости останутся довольны. Она перевела взгляд на темный очаг. С сомнением посмотрела на несколько оставшихся поленьев. С трудом присев на маленькую скамеечку, начала разводить огонь.
Когда придут дети, в доме должно быть тепло.
Декабрь 2005 – Январь 2006
Гуля Жан (ляля)
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Спасибо, Дедушка Мороз! 
А маЛчики, надеюсь, не растеряются, покажут этому, в простыне который, кто в Зималетто хозяин. И тогда - бедный Федя 
А так в преддверии Рождества хочется чего-нибудь светлого...
