Всем здрасьти!
Название: ... и бесшумно закрылась дверь.
Пейринг: Кира/Андрей/Катя/Миша
Рейтинг: R
Жанр: драма
Герои: великолепная четвёрка и Малиновский.
Примечание: для справки - Жданов пробыл в командировке - полтора месяца. На показе не был. Малиновский же, наоборот, никуда уезжал.
Этот рассказ будет совсем мини. Три или четыре проды - не больше. Весёлого мало. Драма она и есть драма.
Благодарности: всеми непропущенными запятыми и правильно написанными словами я обязана Froggie. Если бы ни она - весь текст так и остался бы неоткоректированным.
Ириш, спасибо!
***********************
- Когда?
Он не узнавал свой собственный голос. Этот хрип немощного старика явно не принадлежал мужчине, которому едва за тридцать.
- Две недели назад.
- За него?
- Да.
Тишина. Оглушающая тишина в подъезде дорогого дома в престижном районе Москвы. В этой звуковой пустоте, от которой закладывало уши, звякнули ключи. Щёлкнул замок. Открылась дверь. Послышались тяжёлые шаги. Дверь с грохотом захлопнулась.
- Почему ты мне ничего не сказал?
Он зашёл в квартиру, ослабевшими руками опустил чемодан на пол и остался стоять в тёмном коридоре.
- Ты был занят. Я не хотел, чтобы ты забросил дела и натворил глупостей.
«Не натворил глупостей…» последние слова раздались в его голове барабанной дробью и он, не выдержав их стука, нажал отбой.
- Сволочь!
Телефон с огромной скоростью пролетел вперёд, стукнулся о дорогой сервант и вместе с осколками стекла упал на пол.
Он подошёл. Опустился на корточки, взял в руки аппарат, посмотрел на треснувший экран.
- Глупостей… - усмехнулся. Выпрямился во весь рост.
- Сволочь!
Замахнулся и снова бросил телефон на пол. Прямо в кучу осколков. Из последних сил. Задняя панель отлетела, ударив его по ноге, аккумулятор оказался под диваном, а оставшаяся часть дорогого мобильника подпрыгнула и, перевернувшись несколько раз, замерла рядом с его ботинком.
Вот во что несколько минут назад превратилась его жизнь. Груда осколков и разбитый вдребезги аппарат связи.
А за полчаса до этого он был уверен, что всё с точностью до наоборот. Полчаса назад он думал, что всё только начинается. Полчаса назад его душу заполняли радостные мечты и надежды. Полчаса назад он думал, что окончательно закрыл дверь в свою старую, непонятную жизнь, потому, что начинается новая, осмысленная, в которой он сумеет вернуть свою любовь и доказать, что изменился.
Не успел. На две недели. Потому что кто-то решил, что он может натворить глупостей.
Может. Теперь ему нечего терять. Больше нечего…
Развернулся на пятках, вышел в коридор, рывком открыл дверь и покинул квартиру.
Его больше нет. Совсем нет.
“”””””””
Стук ботинок гулко отдавался в коридорах. На автомате он кивал секретарям, которые бросались к нему навстречу, обрадованные его приездом. Он был в командировке полтора месяца. Несколько часов назад он мечтал об этом. О том, как снова всех увидит, как будет рад тому, что вернулся, как расскажет о том, что теперь у компании много новых партнёров.
Но это было несколько часов назад. А сейчас он проклинал тот день, когда купил билет на самолёт. Если бы он только знал, что произойдёт во время его отсутствия. Если бы он только знал, что у судьбы на него свои планы. И не только у судьбы.
Он толкнул дверь, зашёл и остановился на пороге. Мужчина, сидевший за столом, поднял голову и замер, поражённый его взглядом. Там не было ничего кроме ненависти.
- Ты быстро. Я думал, ты ещё домой за.. заедешь…
Он хотел, чтобы его реплика прозвучала как можно веселее, но ничего не получилось. Голос предательски осип в конце фразы.
- Как … ты … мог?
- Андрюх, ты успокойся, ладно? – Малиновский встал и обошёл стол. - Ты пойми, так было нужно. Ну что бы изменилось, если бы ты всё бросил и прилетел сюда? Она так решила, понимаешь? Об этом Женсовет трещал уже через неделю после твоего отъезда. Всё было решено, слышишь?
Рома сделал к нему несколько шагов, собираясь поддерживающе потрепать по плечу. Как раньше. Как друга.
«Всё было решено…» Кем? Кто решил, что так должно быть? Нет, ничего не было решено. Всё так сложилось, потому что ОН ничего не знал, потому что ЗА НЕГО опять решили.
- Ну, всё в порядке? – Малиновский похлопал Андрея по спине.
Жданов сцепил челюсти так, что заломило зубы, схватил друга - бывшего друга - за лацканы пиджака и притянул к себе.
- Ничего не было решено, - процедил он. Сейчас Андрей ненавидел его, как ненавидят подонков, которые насилуют и убивают маленьких девочек, как ненавидят ублюдков, которые избивают и грабят немощных пожилых стариков. Он ненавидел его также.
- Ждан, успокойся, - настороженно сказал Роман, вглядываясь в его глаза, и попытался отцепить его пальцы от своего пиджака. – Ты всё равно ничего не сможешь с этим поделать.
Это было последнее, что добило его окончательно. «Ничего не сможет поделать…». Удар под дых, от которого сжалась грудная клетка и сделалось невозможным вдохнуть. В голове как будто что-то переклинило, все винтики сошли с катушек и пустились в непонятный пляс.
Жданов ослабил хватку одной руки и, замахнувшись, ударил Малиновского в челюсть.
Тот дёрнулся, откинув назад голову, и отступил на несколько шагов. Было больно, но он мужественно терпел.
- Ладно, - сказал Роман, проводя языком под щекой. – Наверно, я заслужил. Но всё это было только ради тебя.
Жданов прикусил нижнюю губу и зло хохотнул.
- Ты ей не нужен. Пойми ты это наконец! – прикрикнул Малиновский и встал напротив него.
В глазах резко потемнело. Наконец-то он узнал, что такое «темнеет в глазах». Андрей снова схватил друга за пиджак, приподняв над полом, протащил его к выходу и впечатал в пластиковую дверь.
- Ты что, Господь Бог, чтобы всё знать? – с яростью выдохнул он ему в лицо и вдавил кулаки в его плечи.
- У меня есть глаза, и… так было нужно, - мучаясь от боли, сказал Рома.
Злость превратила все окружающие предметы в туман. Жданов зажмурился, но тут же снова посмотрел на сморщившегося от боли друга. Ни сочувствия, ни жалости. Он ничего к нему не чувствовал, кроме ненависти. Появилось нестерпимое желание плюнуть Малиновскому в лицо. Сдержался. Развернул его на сто восемьдесят градусов и швырнул на диван.
- Я больше не хочу тебя видеть! – отряхивая ладони как от грязи, процедил он. – Я больше, твою мать, знать тебя не хочу. Ты понял?
- Жданов, ты сам не понимаешь, что сейчас говоришь, - пробормотал Рома, поднимаясь с дивана. – Ты успокоишься, и мы всё обсудим.
- Я – не успокоюсь, и МЫ – ничего обсуждать не будем. Ты сказал, что у тебя глаза есть? Так вот посмотри своим всевидящим оком и заруби себе на носу, что я тебя презираю и не размазал сейчас по стенке только потому, что ты когда-то БЫЛ моим другом.
Андрей стукнул по двери и, не оборачиваясь, вышел из кабинета.
Сделал несколько шагов и остановился, пытаясь привести в норму сбившееся дыхание. Не получалось. Его никто не трогал, а ему казалось, что только что избили его самого. Ломило всё тело. Тупая и невыносимая боль была в ногах, руках, голове, но больше всего сдавливало грудь. Так сильно, что он сгорбился, надеясь, что станет легче. Не стало. Там внутри всё умирало; в душе пылал беспощадный огонь, который превращал в угли его чувства и эмоции. Душа заполнялась противным и неприятным запахом горелого. И ощущением того, что в его жизни всё кончено.
- Андрей Павлович, Вам плохо? – секретарь встала из-за стола и сделала несколько шагов к нему.
Жданов обернулся.
- Мне не плохо, Шур. Мне всё равно.
Он посмотрел на неё совершенно отстранённым взглядом, прикрыл глаза, грустно усмехнулся и ушёл из приёмной.
Через несколько минут он уже был в каморке своей бывшей секретарши. Сел на её стул и опустил голову. Мысли путались, они то появлялись, то исчезали. Разум никак не хотел смириться со всем происходящим.
Открылась дверь президентского кабинета. Послышался стук женских каблуков. Её каблуков.
Господи, он так по ней скучал. Считал минуты, когда сможет наконец вернуться, всё ей объяснить ещё раз и заставить поверить ему. Поверить в него. Простить.
Он мечтал о ней каждую ночь. Каждую ночь она снилась ему, и они занимались любовью до упомрачения, до ломоты во всём теле, до судорогах в руках и ногах.
Сейчас у него тоже свело судорогой каждую клетку. От боли. От того, что она решила всё сама. За них обоих.
- Здравствуйте, Андрей Павлович, - Катя подошла к своему столу и, не взглянув в его сторону, открыла папку, которую принесла с собой.
Жданов видел её силуэт в проёме двери. Солнце, светившее в окно, окутало ярким светом её тело, делая его контуры размытыми. Когда они занимались любовью, в момент его зашкаливающего экстаза, она всегда виделась именно такой, окутанной тёплым солнечным светом.
Он с силой сжал кулаки и, оперевшись ими на столешницу, поднялся.
- Как поездка? Всё хорошо?
Вышел из каморки. Сил не было никаких. Чтобы не рухнуть на пол, он облокотился на стену и откинул голову назад, продолжая смотреть на неё из-под прикрытых ресниц.
- На показе была Надежда Ткачук, - между тем продолжала говорить Катя, пролистывая документы. – Так что благодаря Вам у «Зималетто» теперь есть партнёры в Киеве.
- Посмотри на меня, - глухо сказал он.
Президент бросила на него быстрый взгляд, обошла стол, села в кресло и, облокотившись на спинку, подняла глаза.
- Что-то не так? – спросила она, чуть отклонив голову набок.
Он думал, что больнее, чем было в тот раз, когда она сбежала в злосчастный Египет, уже не будет. Оказалось, что будет. Сейчас, именно сейчас, когда он увидел её равнодушный и холодный взгляд, Жданов с трудом удержался, чтобы не взвыть. Она клялась ему в любви, обещала всегда быть рядом несмотря ни на что, а теперь, после того, как предала его, как вышла замуж за его спиной, ни одним мускул не дрогнул на её лице, ни одна искорка не проскочила в её глазах. Она ни о чём не жалеет. Она никогда его не любила.
Он тешил себя иллюзиями, что она просто обижена, поэтому отвергает его; надеялся что-то доказать, рассчитывал исправить все свои ошибки.… Всё пустое.
«Ты ей не нужен» - Малиновский знал, о чём говорит. Только разве от этого легче? Разве сможет он смириться с тем, что Катя Пушкарёва навсегда ушла из его жизни, оставив выжженное сердце и опустошённую душу?
Они все посмеялись над ним. Все добились того, чего хотели. Катя – потому что вышла замуж, дождавшись его отъезда, Малиновский – потому что скрыл это, оберегая его от глупостей. Два человека, которым он доверял больше, чем себе самому. Два человека, которым он открыл своё сердце. Наплевали в самую душу. Она – потому что растоптала их любовь, он – тем, что растоптал их дружбу.
- Андрей Павлович, Вы пришли, чтобы я на Вас посмотрела? Я посмотрела. Если это всё, то я могу приступить к работе?
От любви до ненависти – один шаг. Он сделал его. Нет, это она подтолкнула, чтобы он его сделал. Вот этим своим спокойным и невозмутимым видом, вот этим чуть хриплым и сводившим его с ума голосом, вот этой своей красотой, которая ему не принадлежала и смыла все её чувства. Он её ненавидел. Так же, как и её, он ненавидел себя.
Молча, полностью проигнорировав вопрос, Жданов посмотрел на неё в последний раз. Последний раз он подарил ей свой влюблённый взгляд, отошёл от стены и направился к выходу.
- Когда я смогу получить отчёт о Вашей командировке? – спросила президент, когда Андрей открыл дверь.
Он замер, но не обернулся:
- Завтра.
Услышав её холодное «Хорошо», Жданов вышел и беззвучно закрыл за собой дверь.
Надо отомстить. Прежде всего ей. Он знал, что месть не будет сладкой, потому что, когда он будет мстить ей – он будет мстить самому себе. За что? За всё. За свою и её ложь. За своё и её предательство. За свою и её любовь. За их любовь…
В холле он налетел на Вику и получил порцию нелестных отзывов о своей координации.
- Кира у себя?
Наверное, в первый раз ему было плевать на наглость Клочковой и её выходки. В первый раз ему было плевать, что она путается у него под ногами и лезет со своими замечаниями.
- Да, только что пришла, - ответила Виктория и, взглянув его пустые и безжизненные глаза, отступила на шаг. – Андрей… - позвала она.
- Что? – бледные губы дрогнули и снова сомкнулись.
- С тобой всё в порядке?
- Будет, Викусь, со мной всё в порядке. Не переживай.
Снова стук ботинок гулко отбивал в голове. Теперь было всё равно. Только
одна-единственная мысль. «Вы все получите то, чего так хотели».
Он вошёл в кабинет к Воропаевой, не поздоровавшись, подошёл к ней и потянул за руку.
- Пошли…
- Андрюш, - Кира удивилась его внезапному появлению, но поднялась из-за стола и сделала за ним несколько шагов. – Андрюш, подожди.… Куда?
- Пойдём… - он снова потянул её на выход.
- Ну что ты… - она засмеялась и попыталась высвободить свою руку. – Куда ты так торопишься? Хоть бы поздоровался…
Жданов ослабил хватку и повернулся к ней.
- Привет.
- Здравствуй… Мы столько времени не виделись… - Воропаева провела свободной ладошкой по его плечу и переступила ближе, чтобы поцеловать.
Он задумался всего на мгновение. Этой секунды хватило, чтобы осознать - «его больше нет». Нет его чувств, эмоций, желаний.… Есть только одна цель – отомстить, заставить пожалеть, забыть и существовать дальше.
Андрей резко прижал Киру к себе и впился в её рот губами. Не было никакой нежности, не было никакой страсти, был запал. Запал злости и ненависти. Злости и ненависти, которые стучали в голове «Так надо. Иначе ты не выдержишь. Сойдёшь с ума». Руки не ласкали её тело, они сильно мяли её спину, цепляясь за всё это как за спасательный круг.
- Боже, Андрюш… Я так соскучилась, - сказала Кира, когда наконец они перестали целоваться.
- Я тоже, - кивнул он и снова потянул её на выход. – Пошли…
- Куда?
- Ты всё ещё хочешь за меня замуж?
- Сейчас? – она отстранилась от него, но скрыть счастливый блеск глаз не смогла.
- Тогда, сейчас, потом… - нетерпеливо ответил Андрей. – Если ты не передумала, то я зову тебя замуж. Ты согласна?
- Я…. Конечно, я согласна. Но это всё так неожиданно.… А ты… Ты точно этого хочешь?
- Я хочу этого больше, чем ты можешь себе представить. И если ты согласна зарегистрироваться прямо сейчас, то пошли.
- Но… Андрей, надо же заявление подавать…
Жданов усмехнулся и прищурился.
- Деньги, Кирюш, быстро решат эту проблему.