Глава 1. продолжение
После замужества она изменилась. Не было больше веселой хохотушки с задорными ямочками на щеках. Взгляд ее потух, плечи безвольно опустились.
Первая ночь после свадьбы принесла разочарование обоим: муж был ошеломлен тем, что она не девушка, а она поняла, что не испытает с мужем того, что было с Павлом, и не полюбит его, потому что сердце ее занято навсегда.
Наутро муж устроил ей допрос с пристрастием, но она молчала, и даже не каялась. Тогда он напился и ударил ее – она все равно молчала, не просила простить ее. У нее был сильный характер, куда ему до нее! Он это понял, опять напился, но ее уже не трогал, а жаловался всем подряд, как его обманули, какая порочная и неблагодарная жена ему досталась. А впереди было рождение ребенка, о происхождении которого он и не догадывался. Заподозрил только тогда, когда мальчик родился раньше положенного срока. Но тут ей повезло: ребенок был маленький, весил меньше трех килограммов, и его сочли недоношенным. И похож он был на нее, просто копия: такие же светлые волосы и голубые глаза. И ростом небольшой – крепенький такой, как гриб боровичок. От отца (настоящего) достался голос и манера говорить, но это обнаружилось, когда он подрос, и с мужем ни уже развелись.
Развестись надо было сразу, но она терпела. Хотела иметь дом и семью, как у всех. И даже дочку еще родила. С мужем отношения становились все хуже. Он выпивал, заводил женщин на стороне, но она винила во всем себя: за нелюбовь, за обман.
Думала удержать его вторым ребенком, в котором он уже не будет сомневаться. Знала ведь, что этим не удержишь, много раз видела подобные ситуации в их женском коллективе, и даже запомнила фразу из какой-то книжки: «мужчины любят детей той женщины, с которой живут, даже если это только ее дети, а своих часто бросают». Все знала, но, как и все считала, что у нее будет по-другому, а вышло как у всех – ушел муж. Тяжело было с двумя детьми, а что делать? Помощи ждать неоткуда. Не от Павла же…
Когда после ее свадьбы распространились слухи, что муж вымещает на ней свою злость, когда она частенько появлялась на работе с синяками, тогда она надеялась… Ждала. Что подойдет, спросит, может быть поможет – он же начальник, но не дождалась. Павел делал вид, что ничего не слышал, не знает. Она не обижалась, не винила его, еще и жалела – как он там с женой? Все ли у них ладно меж собой? А вдруг ее забыть не может? – в этом тоже себя считала виноватой. Если не забыл, конечно…
Ее перевели из цеха в мастерскую Милко и дали хорошую зарплату, жить стало легче. А потом Глеба, сына ее, послали учиться за границу – как лучшего ученика школы.
Он там и остался, теперь уже женат, дети у него, а она не видела ни невестку, ни внуков – заняты они, приехать не могут… И она не может… без приглашения.
Дочка Варя тоже уехала. Сначала к брату, а потом в другую страну.
Одна она теперь, совсем одна. В прошлом году вдруг муж объявился. Потрепанный, неухоженный, тоже одинокий – не сложилась и новая семья. Он ведь не «добытчик», а такие в наше время никому не нужны. Пожалела она его, опять пожалела. Хорошо хоть опомнилась быстро. Случай помог: устроила она ужин – за встречу!. Выпили, как полагается: она рюмочку, а он - остальное, до конца. И разговорился! Начал с тех же упреков, будто не жизнь прошла, а только первая ночь. Себя жалел… А как она жила, как детей растила – об этом и не вспомнил. Накормила его, с собой пирогов положила и проводила – так- то лучше! Все равно одна – что с ним, что без него. Одиночество тяготит, а одиночество вдвоем – гнетет…
С прошлого мысли переключились на день сегодняшний. Опять всколыхнулась в сердце тревога об Андрее. Она любила его, наверное больше… Нет, конечно не больше, но…как своего сына. Видела в нем частичку Павла, и отдавала ему любовь, которую не могла отдать Павлу.
Андрей и Глеб были почти ровесники, но по сравнению с рассудительным и серьезным сыном, не склонным к проявлению ласки, Андрюша казался гораздо моложе. Он был веселым и озорным, живым как ртуть, и… ласковым. Особенно с ней. Он привязался к ней с раннего детства, с того времени, как она стала работать в мастерской Милко. Родители часто приводили его с собой (тогда еще и Маргарита работала в компании). Он носился по всем этажам, знал все укромные места, дружил со всеми сотрудниками. А потом приходил к ней. Мастерская была его любимым местом. Здесь она кормила его бутербродами, принесенными из дома, поила чаем. Здесь он частенько засыпал на диване, и она, укрыв его своей шалью, просила Милко воздержаться на какое-то время от примерок – пусть ребенок отдохнет. Учась в младших классах, он и уроки здесь делал: ключ от дома ему не доверяли, так как мог привести в гости всю дворовую ребятню. Это потом уже у них появилась домработница, да и Маргарита не стала работать, а вначале она заменяла ему и няню, которой не было, и родителей, которым было не до него. Она выслушивала его обиды, она смазывала его царапины, и о влюбленностях его она узнавала первой. Влюбчивость Андрея ее тревожила – как бы не растерял себя, не разменял на ненужные связи. Но он так искренне радовался каждой новой пассии, так восхвалял ее достоинства, что она начинала радоваться вместе с ним – пусть влюбляется! Это так прекрасно – любить!
А вот его отношения с Кирой были ей не по душе, хотя внешне выглядели серьезными и постоянными. Чувствовалась в них какая-то зависимость, обязанность, необходимость.
Кира может и любила его, но не искренне. Давала ему понять, что зависит он от нее: без ее голоса, без акций ее и брата Сашки не быть ему президентом. И прощение его измен – это тоже веревочка, которой она его привязывала, и за которую всегда могла дернуть.
Другое дело – Катя. У нее все искренне. Любит его без оглядки, не требуя ничего взамен, даже любви его… Хотя нет, одно требование у нее есть: правда. Ложь ей претит.
Как-то все у них теперь сложится, после этого «разоблачительного» Совета?
Надо же, все враз всплыло: и липовые отчеты акционерам, и его любовь по инструкции, и ее желание отомстить.
Самое плохое – что не захотела Катя поговорить с Андреем, сбежала, спряталась. Он ничего не понимает, а она, Ольга, кажется, догадывается… Очень уж ситуация похожая. Она в свое время тоже ничего не сказала, спряталась в замужество. А что получилось?
Надо как-то помочь Андрею… Да и Кате тоже…
Случай вскоре представился. Ольга не пошла с женсоветом на обед, решила обойтись чаем. Андрей заглянул в мастерскую в поисках Миоко.
- Заходи, Андрюш! Милко нет. Он с моделями репетирует, в зале, где Показ будет.
- Тогда я в другой раз…
- Да заходи! Чаю попьем, как в былые времена…
- Ну, если как в былые… Хорошие были времена…
- Ты о президентстве? Тяжело тебе Воропаева президентом видеть? Считаешь унизительным для себя на производстве работать?
- Неприятно, конечно, но это не главное. Я в компании в любой должности работать могу – она же мой дом, а дома никакая работа не зазорна.
- Тогда что – людей стесняешься, пересудов боишься?
- И этого не боюсь. Люди ко мне хорошо относятся. Я это понял, когда наутро после Сашкиного воцарения на работу пришел.
- Это верно. Мы тогда все за тебя переживали. Машка всю ночь с телефоном не расставалась, и Роман тоже. Федор по барам ездил, искал тебя. А кстати, где ты был тогда?
- Не поверите… извозом занимался… Всю ночь людей возил, рассказывал им про себя – мне выговориться надо было, решение принять
- И кто же тебе помог?
- Все понемногу. К утру я твердо знал, что буду работать в компании, не брошу ее
- А родители? Кира? С ними не мог поговорить?
- Куда там! Для них я подлец… обманщик…разгильдяй, профукавший компанию…
- Андрюш… а… с компанией… совсем плохи дела?
- Да нет! Через полгода все в норме будет! Катя такой план составила… Хорошо все будет!
Ольга поставила перед ним чашку с чаем, а сама так и осталась стоять возле него.
- Андрей, - начала неуверенно, - а… с Катей-то как?
Тут его как прорвало. Прислонился к ней, как в детстве, и как в детстве же стал говорить о своих обидах.
- Плохо мне, теть Оль, - он и назвал ее как прежде,- очень мне худо. Не из-за должности, не из-за родительского непонимания, а из-за нее, из-за Кати. Не хочет она видеть меня…Не простит… А я ее правда люблю…
Обняла его, прижала к груди непутевую голову, поцеловала по - матерински в макушку
- Все наладится, Андрюш, помиритесь вы… А инструкция эта – глупость, ребячество
- Вы так думаете? – в его голосе появилась надежда.
- Уверена! Ты мне другое скажи… Катя не может быть беременна?
- Что?!
- Ты уверен, что такого не может быть?
Жданов снял очки. Потер руками глаза, и задумчиво уставился перед собой.
- Андрюш, у тебя раньше таких проблем не было… ты никогда не допускал…
- С ней все не так, как с другими. С другими был секс, а с ней…Всего и было-то два раза… За первый я уверен, а вот второй… С ней я голову теряю! Но она ничего не говорила…
- И не скажет… поверь мне… Я тоже не сказала…
В ее словах он уловил что-то недосказанное. Имеющее отношение к нему и к Кате. Хотел расспросить, но у Ольги порыв откровенности прошел, она замкнулась, и, наверное, жалела о сказанном. Так ему показалось, и он не стал ни о чем спрашивать, а она вернулась к прежней теме.
- Андрюш, тебе надо увидеться с Катей, поговорить. Как-бы поздно не было…
_________________ АрхивСведения о моих книгах: topic1796.html?&p=1287322#Архив
|